Еще задолго до начала показов спектакля зрители готовились к приезду непохожего ни на что театра, а точнее, к монологу в исполнении известного танцора, а точнее, к воспроизведению стихов Бродского, а точнее… В общем, сложно было понять, чего именно ожидать. Ясно одно — на это нельзя не пойти.
Билеты раскуплены, зал полон. Между рядами проходит миловидный сотрудник Apollo Theatre и предлагает программки. «Да что я — стихов Бродского не знаю?!» — отворачиваясь от протянутой брошюры, восклицает очередной ценитель поэзии эмигрантов.
Итак, похоже, все уже в зале, можно начинать. Кто-то смело хлопает, вызывая артиста на сцену, и, как всегда, аплодисменты наполняют зал звуковой волной, которая, видимо, сразу доносится до Барышникова. Свет выключается, и на сцене появляется Он…
Одинокий странник со старым чемоданом, в котором оказываются будильник, бутылка Jameson и книги, со страниц которых неспешной и тяжелой поступью сходит Бродский с голосом Барышникова. Поэт проходит по залу, проникает каждому в душу, задумчиво смотрит вверх, возвращается на сцену и начинает cвое странствие по миру слов, рифм и глубокого смысла в исполнении своего друга и соратника. И так весь спектакль — слияние образа и звука, диффузия мысли в движении, соединение ритма и рифмы, встреча двух близких людей…
Режиссер постановки Алвис Херманис, художественный руководитель Нового Рижского театра, лауреат множества премий, неслучайно начал работу над спектаклем именно вместе с Барышниковым. Кроме того, что Михаил прекрасный артист и выдающийся танцор, он еще и близкий друг поэта, с которым они познакомились в Нью-Йорке в 1974 году. «Нам есть о чем поговорить», — сказал Иосиф при встрече. И эта беседа длиною в 22 года тянулась всю жизнь Бродского и до сих пор продолжается для Барышникова сквозь стихи, движения и аудиозаписи.
Херманис очень тщательно отбирал произведения для спектакля. Будучи большим поклонником Бродского, он хотел, чтобы все зрители смогли познакомиться с творчеством нобелевского лауреата и максимально проникнуться его философскими идеями. Латышский режиссер остановился на произведениях без сложных аллегорий и метафор, отсылок к другим великим поэтам, которые неподготовленному зрителю было бы непросто понять, тем более на английском языке. Текст перевода был гармонично вплетен в декорации, стал частью то ли оранжереи, то ли небольшого зала ожидания на вокзале, на стене которого проецировался мягким белым светом.
Английский перевод был выполнен Джейми Гамбрелл, студенткой Бродского в Колумбийском университете. Он не был поэтичным, но максимально точно, насколько это возможно, передавал смысл и основную идею.
Барышников не раз говорил, что Бродский был не только его другом, но и учителем, с которым у него очень много общего. Михаил родился в Риге и в молодом возрасте переехал в Ленинград, где выступал в театре имени Кирова (сейчас Мариинский). В возрасте 26 лет он эмигрировал в США, где стал солистом нью-йоркского Американского театра балета. Там же и состоялась встреча с поэтом, который к тому времени уже 2 года находился вдалеке от родины. Эта встреча положила начало крепкой дружбе, взаимопониманию и восхищению творчеством друг друга.
Фото: Annabel Moeller
Бродский усматривал в пластике артиста «поэтическую, моцартианскую легкость», которая и сейчас поистине прекрасно отображается в каждом движении немолодого, но все еще сильного и крепкого тела. Для осязаемого отображения всей смысловой глубины стихов создатели спектакля обратились к танцам народов мира, которые наиболее точно могут отзеркалить ту или иную черту, особую эмоцию, душевный порыв. Вот так страстные движения фламенко соединились со строками: «В тот вечер возле нашего огня // увидели мы черного коня… // Глаза его белели, как щелчок. // Еще страшнее был его зрачок. // Как будто был он чей-то негатив. // Зачем же он, свой бег остановив…», а японский буто надрывно «пропараллелил» строкам «И черный прожектор в полдень // мне заливает глазные впадины. // Силы из мышц у меня украдены…».
Бродский, непонятый «тунеядец», выдворенный из Советского Союза, нашел себя в США. В 1972 году его вынудили к эмиграции после высылки в Архангельскую область. После этого он больше никогда не вернулся на родину, не увидел своих родных и близких. Преподавая литературу в Штатах, он рассматривал свое изгнание как возможность стать поэтом для всего мира, писал в том числе и на английском языке. Его перу принадлежат 9 томов поэзии на двух языках, две пьесы и ряд эссе. В 1987 году Иосиф Бродский получил Нобелевскую премию в области литературы.
В 1993 году Бродский и Барышников планировали инкогнито посетить Петербург, прибыв туда из Швеции или Финляндии на пароме. Этого, увы, не произошло, но после смерти Бродский навсегда остался почетным жителем культурной столицы России и эпохальным поэтом всей страны.
И вот в 2017 году перед зрителем в Лондоне снова и снова предстает образ великого поэта. Барышников не изображает Бродского, не становится похожим на него. Артист и литератор общаются друг с другом, вспоминают былые годы, декламируют любимые строки.
Поэтому так легко и тонко, с одной стороны, и так грустно и терпко, с другой, читает Барышников стихи своего друга. Как говорят сами создатели, перед зрителем разворачивается некий спиритический сеанс, на котором присутствует дух великого поэта, и можно стать свидетелем беседы двух выдающихся людей при наличии на сцене лишь одного.
Марианна Моденова
Организатор гастролей — компания Bird&Carrot, генеральный партнер — Норвик Банка
