Портреты ключевых фигур русского искусства конца XIX и начала XX века из собрания Третьяковской галереи приехали в Лондонскую национальную портретную галерею на выставку "Россия и искусство: век Толстого и Чайковского" в рамках года языка и литературы Великобритании и России.
В зале Лондонской национальной портретной галереи, в котором разместились картины русских мастеров, не протолкнуться. Посетители основательно изучают экспликации, подолгу останавливаясь у каждой, тем более что портретов такого уровня Третьяковка за рубеж еще не отправляла. Встречает гостей выставки портрет человека, без которого не было бы ни Третьяковки, ни многих портретов на выставке,— коллекционера и мецената Павла Михайловича Третьякова. Годом основания своего собрания он называл 1856 год и в течение 30 лет после этого создавал свою галерею "лучших людей". В это же время в Лондоне лорда Стэнхоупа посещает похожая идея: создать собрание портретов людей, известных своими заслугами перед Великобританией. Так была основана Лондонская национальная портретная галерея, первым портретом в собрании которой стала картина, изображающая Уильяма Шекспира. Обе галереи в этом году решили отметить 160-летний юбилей блистательным обменом. Первой выступила Третьяковка с выставкой "Россия и искусство: век Толстого и Чайковского".
"Так вот какой был Чехов!" — восклицают в сердцах английские дамы, явно убежденные театралки, удивленно разглядывая элегантного мужчину в пенсне, застывшего в изящной позе в кресле с зеленой бархатной обивкой. Портрет кисти ученика Репина художника драматической судьбы Осипа Браза, написанный в 1898 году, показывает Антона Павловича в образе вечного мыслителя, и, судя по выраженным межбровным складкам, мысли эти явно тяжелы. Недаром Репин, увидев это изображение, писал: "Тонкий, неумолимый, чисто русский анализ преобладал в его глазах над всем выражением лица". Кстати, этот "чисто русский анализ в глазах" преобладает не только у Антона Павловича: почти каждый портрет в представленной галерее образов характеризуется тем же. Когда эти картины были разбросаны по родным залам, то глубокая задумчивость и неизбывная печаль их героев не ощущались так остро, как тогда, когда неулыбчивые Достоевский, Мусоргский и Толстой оказались в одном месте непосредственными соседями. Кстати, единственный законченный прижизненный портрет Чехова самому писателю не понравился. В привычной едкой манере он в письме к подруге, тоже художнице Александре Хотяинцевой, писал: "Говорят, что и я, и галстук очень похожи, но выражение, как в прошлом году, такое, точно я нанюхался хрену". Однако именно это изображение назло Чехову стало каноническим.
Обожаемый британцами Лев Толстой, который, кстати, в свое время подверг резкой критике Шекспира как драматурга, показан художником Николаем Ге, разделявшим толстовские взгляды, вдумчиво работающим над рукописью трактата "В чем моя вера" в интерьере своего дома в Хамовниках. Но больше всего восторгов работой именно живописца, а не только фигурой изображенного у лондонцев вызывает знаменитый портрет композитора из "Могучей кучки" Модеста Мусоргского — в больничном халате поверх крестьянской рубахи, с взъерошенными волосами, красным носом и странным отстраненным взглядом. Портрет писался в палате в Николаевском военном госпитале, где Мусоргский, хронический алкоголик, как сейчас бы сказали, проходил реабилитацию. За этот портрет, написанный за десять дней до смерти дорогого друга, Репин отказался брать деньги у Третьякова и отдал его как память о великом человеке.
Вслед за выставкой Третьяковки в Лондоне Национальная портретная галерея уже в конце апреля пришлет в Россию свои шедевры — портреты Байрона, Мэри Уолстонкрафт и многих других, а также того самого уникального первого Шекспира, с которого началось крупнейшее собрание и который никогда еще не покидал пределы королевства. Чтобы русский зритель смог понять не менее загадочную британскую душу, специально к показу коллекции будет организована массивная образовательная программа от Британского совета при участии лучших экспертов по британской литературе и искусству. Как и лондонцам в случае с русскими деятелями, лица великих британских писателей нам могут быть действительно знакомы, а вот художники, создавшие их портреты, и обстоятельства, этому способствующие, обычно остаются неизвестными.
Елена Кравуц
