Страх, одиночество, утрата доверия — в современном мире конспирология все чаще становится способом объяснить то, что иначе не поддается осмыслению. В Великобритании теории заговора прорастают в самых неожиданных местах: в родительских ватсапп-группах о вреде прививок, телеграм-чатах, на обложках книг и в «ТикТоке». Что стоит за этим феноменом? Корреспондент «Коммерсанта UK» Дмитрий Бурлуцкий попытался понять, во что на самом деле верят британцы сегодня и как это связано с тем, во что они верили столетия назад.
Лондон. За чашкой чая или пинтой эля в британском пабе сегодня все чаще можно услышать разговоры о тайных заговорах и конспирологических теориях, от «пандемии, которой не было» до «заговора левых радикалов». К середине 2020-х конспирологические теории уже стали повсеместным хобби для всех социальных и образовательных слоев. Идеи, которые недавно считались бы маргинальными, проникли в самую сердцевину общественных настроений. По данным совместного опроса Королевского колледжа Лондона и Би-би-си, около четверти жителей Великобритании в 2023 году были уверены, что пандемия COVID-19 была глобальной мистификацией. Но прежде чем углубиться в анализ явления, разберемся, что такое теория заговора и конспирологическое мышление в целом?
Одно из самых емких и простых определений дает лектор Шеффилдского университета, специалист по теориям заговора Илья Яблоков: «Теория заговора — это способ восприятия реальности, основанный на идее, что миром правят тайные силы». Другое определение дает британский психолог Роб Бразертон, исследующий конспирологию. Он описывает конспирологическое мышление как психологический механизм — поиск скрытого смысла в хаосе и объяснение событий через тайные, недоказанные замыслы, которые укладываются в предвзятые ожидания и внутреннюю потребность в упорядоченности. «В большей степени ваше отношение к каждой конкретной конспирологической теории определяется тем, насколько вы соглашаетесь с набором общих представлений о мире, включающим следующие: кто-то все время обманывает, многое происходит незамеченным, мы никогда не рассказываем все до конца. То есть тем, насколько конспирологично ваше мышление. С этой точки зрения склонность к конспирологии — это почти черта характера. Зная степень склонности человека к конспирологии, мы можем предсказать его отношение к теориям заговора», — считает он.
Так, каждый третий житель королевства полагает по крайней мере вероятным, что леди Ди была устранена по приказу элит, а четверть верит в причастность к ее смерти спецслужбы MI6. Примерно треть сограждан убеждены, будто рост цен на жилье — результат заговора правительства и корпораций с целью контролировать общество, и примерно такое же количество верят, что инициатива по созданию «пятнадцатиминутных городов» на самом деле задумана как схема тотальной слежки (подробно об этой инициативе «Коммерсантъ UK» писал тут). Там же, в глубине массового сознания, пускает корни квазирасистская теория великого замещения — представление, будто белое население Британии планомерно и целенаправленно заменяется мигрантами. Данные многочисленных опросов и исследований поражают: оказывается, конспирологами сегодня можно назвать миллионы британцев, хотя сами они не осознают масштаба проблемы. Но, возможно, так было всегда?
От евреев и масонов до рептилоидов: исторические корни
Любовь к теориям заговора не новое явление на Британских островах. Одной из самых разрушительных и длительных по воздействию теорий стала идея еврейского заговора, укоренившаяся в Англии уже в XII–XIII веках. Вскоре после норманнского завоевания Англии в 1066 году еврейские общины получили официальное разрешение на проживание в Англии, в основном в городах Йорк, Лондон, Линкольн, Норич. Деятельность общин ограничивалась преимущественно финансами и ростовщичеством: христианам запрещалось брать проценты, а евреям — заниматься большинством других видов деятельности. Это ограничение сделало евреев уязвимым комьюнити, особенно в периоды кризиса, неурожая и религиозной истерии. Люди не любят брать в долг и не любят отдавать долги, тем более с процентами. Еще общество не любит тех, кто отличается от его усредненных параметров по любым критериям.
Уже в 1144 году в Нориче было выдвинуто первое в истории Европы обвинение в ритуальном убийстве (впоследствии историки назовут его «кровавым наветом»): евреев ложно обвинили в том, что они распяли христианского мальчика, а его кровь использовали для приготовления мацы. Этот миф породил десятки последующих обвинений по всей Англии (в Глостере, Бери-Сент-Эдмундсе, Линкольне и т. д.). Каждый случай сопровождался насилием над евреями, их выдворением, а иногда физическим уничтожением целых общин. В 1290 году, при Эдуарде I, всех евреев обязали покинуть территорию Англии. Это стало первым официальным изгнанием евреев в истории средневековой Европы. Евреи не возвращались в страну почти три с половиной века, до правления Оливера Кромвеля. Миф о еврейском заговоре укоренился в народном сознании, перешел в хроники и легенды, стал обрастать подробностями, эволюционировать и усложняться — и делает это вплоть до наших дней. Даже несмотря на то что его истоки — кровавый навет — были хорошо исследованы и опровергнуты историками еще в викторианской Англии. Как показало исследование, проведенное по заказу британского парламента (было опубликовано в 2024 году), из одиннадцати самых распространенных в Великобритании теорий заговора восемь так или иначе связаны с антисемитизмом, страхом перед евреями и верой в международный еврейский заговор. Начали с распятого мальчика, а пришли вот к чему.
Возможно, самая дестабилизирующая политическая теория заговора, распространившаяся в средневековой Англии, касалась Ричарда II, которого в 1399 году сверг его кузен, ставший королем Генрихом IV. После свержения и тайного убийства Ричарда по стране распространился слух: якобы король жив и готовится вернуть трон. Легенда подогревала смуту, подрывала доверие к новой власти и в итоге привела к нескольким восстаниям и мятежам. Спустя почти двести лет нечто подобное пережила и Россия: после убийства царевича Дмитрия в 1591 году страну захлестнула волна самозванцев, каждый из которых утверждал, что он чудом спасшийся наследник. И в том, и в другом случае заговор жил дольше своих героев — по крайней мере еще столетие.
На фоне Английской гражданской войны (1640–1660) и пуританской истерии утверждалось, что ведьмы, одержимые дьяволом, шпионят за протестантами и насылают болезни. Судебные процессы шли по тысячам дел, сотни женщин по всей стране были казнены. Прошло несколько лет, и Лондон уже сотрясал так называемый Папистский заговор — миф о католической хитроумной сети, задумавшей убить короля. Вообще мифы о злонамеренных кознях католиков очень легко ложились на массовое сознание британцев в силу социокультурного аспекта, связанного с отделением англиканской церкви от Святого престола и укреплением ее позиций — к тому же евреев уже давно изгнали, а народный энтузиазм в деле разоблачения врагов не может долгое время оставаться без объекта приложения. И британцы переключились на паранойю по поводу католиков как внутренних врагов: якобы те причастны к массовому отравлению колодцев, виновны в сожжении Лондона по приказу папы и пополняют армии католических монахов в лондонских подземельях.
В XX веке слухи о тайных обществах тоже всплывали не раз — от легенд о вездесущих масонах, которые организуют революции и перевороты, до антисемитских фальшивок вроде пресловутых «Протоколов сионских мудрецов». Теории множились и замешивались в винегрет из ритуалов, символов, козней мирового правительства и литературной выдумки. Один мой знакомый масон до сих пор негодует, что их братство несправедливо демонизируют и очерняют: «Мы не сатанисты и не кукловоды, мы просто занимаемся саморазвитием и благотворительностью». И возможно, он прав. Парадокс в том, что этот же человек свято верит, будто масонство уходит корнями во времена царя Соломона, несмотря на то что историки убедительно развенчали эту версию еще в прошлом веке (напомним, «Коммерсантъ UK» написал подробный путеводитель по истории масонства в Великобритании).
Вообще британское общество периодически поддается панике по поводу невидимых кукловодов, управляющих страной за спинами избирателей. Так, в 1970-е годы консервативные таблоиды намекали на красных заговорщиков в профсоюзах, а 1980-е последователи теории «Новый мировой порядок» искали следы иллюминатов повсюду, от городской планировки до рок-альбомов. Особое место в пантеоне британской конспирологии занимает монархия. Гибель принцессы Дианы в 1997 году мгновенно обросла версиями о тщательно спланированном убийстве. Спустя годы опросы все еще показывали, что до 38% британцев не верят в случайность трагедии. Прожив в Британии какое-то время и заведя друзей среди местных, рано или поздно вы непременно услышите: «Диану не просто так убили» — уверенность в этом стала частью повседневной веры миллионов британцев. Народный азарт стимулировали и газеты: так, Daily Express годами публиковала сенсационные разоблачения о смерти Дианы, подогревая конспирологические настроения целевой аудитории.
Версия об убийстве принцессы выглядит для обывателя еще правдоподобно, но есть и более экзотические теории, породить которые могло лишь самое смелое воображение. Так, в 1990-х годах бывший журналист Би-би-си Дэвид Айк шокировал публику, объявив, что миром правят переодетые в людей инопланетные рептилии, причем они есть и среди членов британской королевской семьи. Айк превратился в одну из самых известных фигур конспирологической сцены — своего рода поп-гуру, собирающего залы последователей по всему миру. Его идеи о рептилоидах стали культурным мемом, распространившимся далеко за пределы Великобритании. Айк и Ко подготовили почву для современных теорий заговора, превратив конспирологию в элемент массовой культуры задолго до эры интернета.
Впрочем, разве удивительно, что в стране Агаты Кристи тайны привлекают людей больше, чем банальные сухие факты? Просто теперь вместо Эркюля Пуаро — ютуб-оракулы в спортивных кофтах, и загадки подсовывает не дворецкий, а алгоритм рекомендаций. Но обо всем по порядку.
Теории десятилетия: QAnon, 5G, «Брексит»
В последние пять-десять лет на британской почве буйно расцвел целый букет новых, более соответствующих духу времени конспирологических теорий — порой абсурдных, порой опасных. Перечислим самые заметные и обсуждаемые из них:
• QAnon и сатанинские элиты. Американская теория заговора QAnon про секретную войну Дональда Трампа против культа педофилов-сатанистов проникла и в Великобританию. Уже к 2020 году четверть британцев соглашались с тезисом, что влиятельные личности состоят в тайных сатанинских сектах.
• Похищение детей влиятельными педофилами. Около 26% (среди людей в возрасте от 18 до 24 лет — 35%) верят, что политики, голливудские звезды и медийные магнаты замешаны в масштабных похищениях детей. Эта идея распространялась под лозунгом «Save Our Children» («Спасем наших детей») — по всей стране прошли митинги с плакатами о тайных педофилах у власти.
• Ковид-диссидентство и антиваксерство. Пандемия стала для конспирологов идеальным штормом. Во время локдаунов проявились как старые страхи перед прививками, так и новые технофобии. Еще до пандемии в Британии были сильны настроения против прививок (отголоски скандала вокруг вакцины MMR в 1990-х), а с появлением коронавируса по стране покатилась новая волна теорий: якобы вирус искусственно создан глобальными элитами для сокращения населения, а вакцина — троянский конь, внедряющий микрочипы Билла Гейтса для контроля разума и порабощения воли (и другие вариации на эту тему). В разгар пандемии 17% британцев заявляли, что COVID-19 намеренно распространили в рамках плана по депопуляции (причем любопытно сопоставить эти цифры с 25% британцев, уверенных в том, что пандемии не было в принципе, а затем представить, как эти две группы ведут между собой дискуссию). Доверие к официальной медицине подтачивали бесконечные видео на «Ютубе»: то приглашенный «доктор» уверял, будто вакцина изменяет ДНК, то распространялся вирусный фильм Plandemic о всемирном заговоре фармкомпаний. На пике локдаунов тысячи людей вышли на улицы с протестами — без масок и с плакатами, гласящими: «Covid is a hoax» («Ковид — обман») и «My body, my choice» («Мое тело — мой выбор»). Тон задавали фигуры вроде Пирса Корбина (брат экс-лидера лейбористов, превратившийся в главного ковид-диссидента) и уже упомянутого Дэвида Айка. Конспирология вокруг пандемии объединила самых разных людей, от антипрививочников до ультраправых, от аюрведических гуру до сторонников QAnon.
• 5G, вышки и волновое оружие. Едва британские операторы начали развертывать сети 5G, как в соцсетях вспыхнула паника: новые вышки якобы распространяют коронавирус или даже излучают его, чтобы контролировать и истреблять население. (Я никогда не забуду, как таксист в Ковентри повез меня в место назначения странным длинным маршрутом, а на мои вопросы возмущенно ответил: «Так там уже поставили вышку 5G! Неужели я хочу подхватить ковид?!») Такое трудно комментировать. Уже весной 2020 года эти бредовые слухи вылились в реальные преступления: по всей стране были сожжены десятки сотовых мачт, а работники телеком-компаний подвергались нападениям.
• Глубинное государство и «Брексит». Термин «deep state» («глубинное государство») пришел из американского лексикона, но отлично прижился и в Британии на фоне драмы вокруг «Брексита». В 2016–2019 годах, когда страна спорила о выходе из ЕС, часть общества уверовала, что где-то за кулисами заседает тайная элита (чиновники, судьи, банкиры), мечтающая саботировать волю народа. Раздражение против истеблишмента подогревали некоторые политики. Даже лидер кампании за «Брексит» Борис Джонсон в разгар парламентских баталий заявил, что народ почувствует себя преданным из-за великого заговора глубинного государства, пытающегося отменить результат референдума. Эти слова, прозвучавшие в радиоэфире, поразили многих: когда ключевые чиновники страны сами заговорили языком конспирологов, миф о deep state перестал быть маргинальной выдумкой. Как показали опросы 2023 года, до 22% британцев заявляют о готовности лично протестовать против глубинного государства — им эта угроза кажется реальной.
• Великая замена и миграционные страхи. Еще одна заимствованная концепция — она прижилась в Британии на фоне миграционного кризиса последних лет. Согласно этой расистской ультраправой теории, существующей с начала ХХ века, некие глобалисты намеренно заселяют Европу людьми иной веры и расы, чтобы вытеснить коренное белое население. Раньше подобные идеи высказывали лишь маргинальные группы неонацистов, но теперь до трети опрошенных британцев полагают, что замещение действительно происходит и что организовано оно глобалистскими элитами. Так, популярная газета Daily Mail еще до «Брексита» регулярно публиковала устрашающие истории о полчищах мигрантов и тайном сговоре Брюсселя с британскими политиками о расселении беженцев в Британии. На экстремистских же интернет-форумах эти сюжеты доводятся до абсурда: там пишут и о заговоре евреев для уничтожения Европы мигрантами, и о прочих вариациях старого доброго антисемитизма под новым соусом.
Разумеется, список далеко не полный. Есть еще уфологические байки о пришельцах в Рендлшемском лесу (британский вариант Розуэлла), вера в то, что мировое правительство распыляет с пассажирских самолетов специальные химикаты (chemtrails), вызывающие депопуляцию и (или) контролирующие сознание, подзабытые уже круги на полях и климатические конспирологии (якобы глобальное потепление — выдумка для установления зеленой диктатуры; почти цитата Юлии Латыниной). Увы, в цифровую эпоху старые мифы не умирают, а получают второе дыхание. Парадоксально другое: иногда сторонниками теорий заговора становятся даже известные интеллектуалы, которых трудно упрекнуть в функциональном невежестве. И этот феномен, безусловно, является предметом дальнейших антропологических и культурологических исследований британских ученых.
Медиа, соцсети и мессенджеры: кто разносит заразу
Как же эти идеи распространяются? Еще поколение назад конспирологи обменивались самиздатом и шептались на кухнях, теперь же информация распространяется со скоростью клика после просмотра двадцатисекундного рилса. Британский социолог Клэр Уордл, изучающая феномен дезинформации, сравнивает современную медиасреду с перенасыщенной экосистемой, где ложь распространяется быстрее правды. По ее словам, сами алгоритмы социальных сетей склонны усиливать резонансный контент — а значит, и теории заговора, играющие на эмоциях, получают больше охвата, чем скучные опровержения. Социальные сети стали главной трубой, через которую льются конспирологические нарративы. По данным того же исследования Королевского колледжа Лондона и Би-би-си, чаще всего британцы впервые сталкиваются с теорией заговора именно в соцсетях, преимущественно на «Ютубе» и в «Фейсбуке».
В последние годы в Британии бурно растет аудитория закрытых чатов, прежде всего в «Телеграме». Именно этот мессенджер стал убежищем для конспирологов, изгнанных из более пристально модерируемых соцсетей. В «Телеграме» без особого труда можно найти каналы сторонников теории плоской Земли, чаты по обмену доказательствами существования глубинного государства и т. д. Там же процветают правые экстремистские сообщества, где теории заговора о замещении или ковиде соседствуют непосредственно с призывами к действию.
Бывший «Твиттер», X, после приобретения Илоном Маском вообще заслуживает отдельного анализа, поскольку стал буквально чашкой Петри, в которой с интенсивностью роста бактерий вызревают и умопомрачительно быстро реплицируются все новые и новые конспирологии. Один из последних примеров — горячо поддержанная самим Маском фейковая новость, что высшее руководство Великобритании долгие годы намеренно скрывало преступления на почве педофилии. Тут уже не выдержал сам премьер-министр, которого Маск и Ko прямо в этом обвинили. «Тех, кто распространяет ложь и дезинформацию как можно шире, не интересуют жертвы — их интересуют они сами. Мне нравятся политическая борьба и активные дебаты, которые мы должны вести, но они должны быть основаны на фактах и правде, а не на лжи», — написал Кир Стармер.
С точки зрения механики теорий заговора бесконечно любопытно наблюдать, как по тем или иным причинам изначально американские конспирологические нарративы (QAnon, педофильский заговор) мигрируют к нам — иногда случайно, иногда злонамеренно — и чаще всего успешно приживаются на благодатной британской почве. Лично у меня невольно возникает образ инвазивных видов — это когда чужеродное растение или животное, занесенное из-за океана, вдруг начинает буйно разрастаться в новой среде, вытесняя местную флору и фауну. Оно может выглядеть ярко и привлекательно, но, по сути, нарушает хрупкий баланс экосистемы. В нашем случае уже не биологической, а ментальной и социокультурной системы. Как и всякий инвазивный вид, такая теория заговора быстро адаптируется к местному климату, лишь слегка меняя лексику и подстраиваясь под местную повестку.
Традиционные медиа также играют свою роль. Британские таблоиды известны тягой к сенсациям часто на грани конспирологии — порой достаточно одного громкого заголовка, чтобы запустить слух. Например, газета The Sun как-то вышла с кричащей первой полосой, посвященной заметке, что правительство якобы скрывает от народа настоящие масштабы иммиграции. Факты были преувеличены, но доверие к властям материал подточил. О роли Daily Express мы уже упоминали. В отчете Королевского колледжа Лондона упомянуты также сайты 21st Century Wire, The Exposé, The Light, которые регулярно публикуют сенсации о климатическом обмане вокруг СО2 или о том, что прививки от ковида превращают людей в рабов.
Unity News Network (UNN) — один из ярких примеров того, как бывшие представители мейнстрима оказываются по другую сторону информационного фронта. Проект основан Дэвидом Клюзом, который некогда был тесно связан и с Консервативной партией, и с лейбористами, а сегодня больше известен как один из наиболее активных ретрансляторов конспирологических нарративов в британском интернете. На его странице в «Фейсбуке» с более чем сотней тысяч подписчиков регулярно публикуются посты с ярко выраженной антисистемной риторикой. Телеграм-канал Клюза чуть менее многочисленный, но более радикальный: там, среди прочего, можно встретить сообщения с одобрением насилия у стен Даунинг-стрит и даже угрозы в адрес Кира Стармера. Слова, еще недавно немыслимые в приличном публичном дискурсе, сегодня звучат на разных платформах так же свободно, как раньше — в полупустом пабе под третий эль или на кухне, где доверие важнее фактов. Эти ресурсы стали фабриками альтернативной реальности, а ссылки на них гуляют по ватсапп-чатам и фейсбук-группам без конца и репостятся тысячами.
Отдельного слова заслуживает роль внешних игроков. Эксперты отмечают: нарративы многих конспирологических теорий ловко подхватывают зарубежные пропагандисты. Историк и исследователь теорий заговора Илья Яблоков утверждает, что путинская Россия зачастую выступает не только генератором, но и усилителем западных конспирологических тенденций. Kremlin-backed-медиа, такие как телеканал RT (Russia Today), до недавнего времени вещали в Британии и охотно давали трибуну антиглобалистам, вакцинным скептикам и прочим маргиналам — все под соусом альтернативной точки зрения. Например, после отравления бывшего агента ГРУ Сергея Скрипаля в 2018 году RT выдвигал несколько конспирологических версий случившегося, посеяв сомнения в части аудитории относительно официальной версии о причастности Москвы (виновность которой спустя несколько лет была полностью доказана британским судом). Один из последних эпизодов такого рода — вброс дезинформации, что недавняя катастрофа в Северном море у берегов Британии специально инспирирована британскими спецслужбами, чтобы дискредитировать Россию.
Вмешательство во внутренние дела через распространение теорий заговора стало своеобразным гибридным оружием XXI века. Британское правительство это вполне осознает, и еще в 2019 году была создана специальная служба для противодействия дезинформации Counter-Disinformation Unit, мониторящая информационное поле и оперативно опровергающая вбросы — например, тезисы о том, что питье отбеливателя лечит ковид, и призывы жечь 5G-вышки. А с прошлого года членам британского парламента даже стали выдавать специальные руководства по распознаванию теорий заговора. Очень рекомендую с ним ознакомиться!
Недоверие, раскол и тревоги: почему верят в заговоры
Конспирологический бум последних лет — симптом глубоких социально-культурных процессов. Почему столь многие готовы верить в сомнительные теории? Исследователи выделяют ряд факторов, создавших благодатную почву для веры в иррациональные концепции. Во-первых, это кризис доверия к институтам. «Почему верят в конспирологию? Потому что никому не верят», — говорит Илья Яблоков. Во-вторых, социальные потрясения и неуверенность в будущем. Психологи давно заметили: теории заговора расцветают в эпоху кризисов, когда людям страшно и трудно найти рациональные объяснения происходящему вокруг. «Конспирология — своего рода утешение в хаосе»,— отмечает профессор Питер Найт, изучающий культуру заговора. Когда ударяет экономический кризис или обостряются общественные противоречия, проще поверить, будто проблемы нарочно организованы тайными кукловодами, чем смириться с мыслью о стихийности и неопределенности мира. В последнее десятилетие, начиная с референдума о выходе Британии из ЕС, один кризис следовал за другим: политическая турбулентность, раскол общества из-за «Брексита», затем пандемия, а потом еще рекордный рост цен, энергетический кризис, военные тревоги (эхо войны в Украине). На этом фоне конспирология стала эмоциональным выходом. Род Дакомб, политолог из Королевского колледжа Лондона, подчеркивает: теории заговора для многих превратились в ключевой способ осмысления политики и событий. Когда официальные версии не дают утешения, не объясняют, почему жизнь вдруг идет наперекосяк, люди ищут ответы в альтернативных схемах. Конспирология предлагает простое объяснение сложным бедам и назначает виновных, будь то тайное правительство, всемирная закулиса или масоны-рептилоиды. Это создает упорядоченность: раз есть заговорщики, значит, не все бессмысленно, есть кого винить и против кого бороться.
Чтобы лучше разобраться, почему многие люди верят в теории заговора, я задал несколько вопросов практикующему психологу из Белфаста Светлане Крыловой, магистру психологии, члену Британской психологической ассоциации, исследователю деструктивных форм мышления.
— Светлана, может ли вера в теории заговора выполнять для современного человека ту же функцию, что религия, скажем, пятьсот лет назад?
— Да, абсолютно. Когда человеку сложно, он хочет, чтобы за всем этим стояло хоть что-то. Заговоры дают ощущение структуры: есть виноватые, есть тайные смыслы, есть ощущение, что ты прозрел. И пусть это часто не соответствует действительности, зато дает чувство порядка. Если человек верит в то, что Земля плоская, и просто с интересом это обсуждает — ради бога. Это его способ ориентироваться в мире. И если он при этом остается в контакте с собой, с другими, не становится агрессивным — почему нет? Другое дело, когда это переходит грань, когда убеждение становится оправданием насилия, агрессии или разрушения. Вот, например, истории с поджогами 5G-вышек — это уже не про свободу мышления, а про причинение реального вреда. И здесь уже важна ответственность, а не просто мнение.
— Хорошо. Хотя лично мне трудно поверить, чтобы человек оставался в контакте с собой, находясь в отрыве от фактов и естественно-научной картины мира. А возможно ли, что именно нарушение гармонии внутреннего мира делает психику более восприимчивой к разного рода конспирологии? Как влияет травматический опыт, например эмиграция или утрата доверия к государству, на склонность верить в заговоры?
— Очень сильно. Травма — это всегда потеря ощущения, что мир понятен и предсказуем. А эмиграция — это большая и часто болезненная перестройка жизни. Привычное рушится, новое непонятно. Человек чувствует уязвимость, и в этот момент особенно хочется найти объяснение, почему все так. А если еще и исторический опыт... У многих из нас, людей с постсоветским фоном, этот опыт говорит: официальному нельзя верить, за всем что-то скрыто. Конечно, возникает склонность искать альтернативные правды. Я не считаю это само по себе чем-то постыдным или опасным. Это очень человеческая попытка справиться с неопределенностью. И если рядом оказывается кто-то, кто не осуждает, а просто дает пространство для диалога, чувство «все против меня» может понемногу рассыпаться.
— Если уж мы заговорили об эмигрантах — что отличает русскоязычную веру в заговоры от британской? И можно ли вообще ее преодолеть?
— Разница действительно есть, и она уходит корнями в культуру. В постсоветской среде многие привыкли не доверять ничему: ни телевизору, ни государству, ни официальным данным. Это не просто недоверие, это почти инстинкт: если говорят, значит врут. Британская культура более склонна к институциональному доверию, потому что у них исторически были другие инструменты: свобода прессы, парламентаризм, суд. Но важно понимать: это не мы хуже, а они лучше, просто у нас другой травматический багаж. И он не делает людей глупыми или наивными. Это способ адаптации. Его можно пересмотреть, если человек чувствует себя в безопасности. В любом случае в конспирологию — и британцев, и наших соотечественников — ведут не глупость или темнота, а очень человеческие чувства: страх, недоверие, гнев, поиск смысла. Путь к выходу — через маленькие шаги доверия. К себе, к близким, к миру, где не обязательно за каждым углом заговор.
* * *
Тут убежденный сторонник одной из упомянутых в статье теорий может справедливо воскликнуть: «А ты докажи, что это неправда! Докажи, что масоны не правят миром, что евреи не дергают за ниточки, что рептилоиды не сидят у вас в редакции!» На это у меня еще со времен университетского курса логики готов сухой и, возможно, разочаровывающий ответ: «Бремя доказывания лежит на утверждающем». Если вы утверждаете что-то экстраординарное, ваши доказательства тоже должны быть столь же экстраординарными, ясными, проверяемыми и непротиворечивыми. Так работают логика, наука и все то, что позволяет нам отличать правду от притчи. Древнегреческие философы говорили, что антагонист истины вовсе не абсолютная ложь, а мнение. И путь к любой истине лежит через сомнение. Именно с него, по мнению Декарта, все и начинается — и на нем, как на камне основания, держится вся наша хрупкая рациональность.
