Однажды переехав из Нью-Йорка в Лондон, директор IT-отдела международной трейдинговой компании Игорь Селиванов влюбился в Британский музей и Древний Египет и стал активно изучать древнеегипетскую историю, письменность и культуру. Теперь Игорь проводит в Лондоне экскурсии, посвященные страсти его жизни. О египетской экспозиции Британского музея и ее возможной перемене, инвестициях в артефакты и черном рынке древностей, должностных скандалах и мировоззрении древних египтян он рассказал «Коммерсанту UK».
— Как получилось, что ты стал водить экскурсии в музеях?
— Мое мировоззрение формировалось на мифах Древней Греции и мировой истории, я не мыслю себя вне этой системы. Гуляя по музеям, я часто рассказывал что-то друзьям; однажды кто-то заметил, что у меня это интересно получается, и я задумался, не начать ли водить туры в мой любимый Британский музей. Помимо профессиональных гидов, экскурсии в нем водят волонтеры, настоящие фанатики, проходящие довольно серьезный отбор и обучение, но, если честно, сколько раз я ни приходил послушать, не цепляла манера подачи — монотонно и скучновато. В такой работе все-таки должен быть азарт и немного актерства.
— Волонтеры музея являются искусствоведами, учеными?
— Совсем не обязательно. Практически все сотрудники, которых вы встречаете в Британском музее в синей униформе с бейджем,— волонтеры, они могут подойти к посетителям, ответить на вопросы, что-то рассказать. Чтобы стать волонтером, достаточно заполнить анкету на сайте музея, и совсем неважно, какие у тебя дипломы, что ты исследовал и в каких раскопках участвовал, тебя обещают всему научить. Я, кстати, анкету заполнил, но ответа не получил и так и не понял, по какому принципу происходит отбор.
— Когда и как у тебя проснулся интерес непосредственно к Древнему Египту?
— Все началось лет восемь назад, с Британского музея, где я обнаружил много древнеегипетских экспонатов, о которых почти ничего не знал. Так начался мой путь познания и самообразования в этой области. Чем больше я читал о Древнем Египте, тем больше понимал, насколько огромный вклад эта цивилизация внесла в развитие всего того, что мы ассоциируем с античностью, с христианством. Египет — это закопанный в песок титан, на плечах которого стоит западная культура. Египетское мировоззрение вышло из отношений людей с природой и намного лучше отображает многогранность и сложность мира, чем пришедшие позднее религии, которые, по сути, были созданы как упрощение, призванное контролировать людей и укреплять власть. Восприятие мироздания сузилось, стало черно-белым, а у египтян палитра шире: то, что мы считаем противоречиями, у них гармонично сосуществует в сложной и невероятно интересной картине мира.
— Могу я предположить, что неделимостью самой банальной религиозной дихотомии добра и зла мы обязаны египтянам?
— Не было добра и зла, ада и рая. Они это формулировали как гармонию и хаос — две противоборствующие силы, и если одна победит другую, мир перестает существовать. Если богиня милосердия не будет каждый день сшивать убитого Сетом-разрушителем змея Апопа, олицетворяющего хаос, время остановится. У Солнца-Ра не станет каждодневного врага, весь цикл дневного возрождения прервется и мир исчезнет.
— Напоминает единство инь и ян: пока борьба идет, энергия жизни продолжается.
— Так и есть. Более того, Вселенная у древних египтян рождается из хаоса в Большом взрыве. И они это начало зафиксировали в форме пирамиды, которая символизирует рождение мира из океана хаоса и поэтому священна. Но в то же время известно, что через миллион миллионов лет наступит конец, Вселенная схлопнется, и все начнется снова. Жрецы понимали это именно так: силы хаоса хотят приблизить неизбежный конец Вселенной, а богиня Маат ее защищает, чтобы она просуществовала положенный срок. И такое понимание значительно отличается от появившейся позже упрощенной концепции добра и зла. Любопытно, что христиане заимствовали у древних египтян идею Страшного суда, также сильно ее упростив. У египтян суд вершился непосредственно после смерти человека и был индивидуален: сердце умершего взвешивалось на весах против перышка богини Маат. Кстати, с сердцем можно было договориться, заказав амулет в форме скарабея с заклинанием: «Сердце, мать моя, не покинь меня в самую главную минуту и не будь свидетелем против меня». Но даже если договориться не удавалось и душа погибала, то через миллион миллионов лет, когда Вселенная схлопнется и снова родится, у души появится второй шанс, потому что смерти нет.
— А что из египетской концепции прижилось в британской культуре?
— Египетский вклад сильно завуалирован греческим и римским наростом. Есть интересное наблюдение, что религиозные войны появляются только тогда, когда появляется монотеизм. В истории Древнего Египта есть момент монотеизма, который длился около двадцати лет. Это было время правления мужа Нефертити — Эхнатона, отягощенное религиозными чистками и распрями. Он был первым правителем, сказавшим, что бог один и других не существует, а это означало закрытие храмов и смуту. Есть мнение, что здесь просматривается след предков современных евреев, которые дважды совершали исход из Египта. Их попытка завоевать Египет была связана с большими разрушениями и изгнанием — отсюда сохранилась генетическая память о плохом отношении со стороны египтян, и здесь же родилась концепция одного бога. Когда появляется монотеизм, возникает врожденная ревность к другим богам и необходимость защищать своего бога. А при политеизме негласно и постоянно присутствуют две идеи: что богов много, причем не все нам известны, и что наши боги могут присутствовать в других местах под другими именами. Такая концепция делает религиозные войны сами по себе бессмысленными. Поэтому, например, у римлян было большое количество «импортированных» богов, в том числе египетских, хотя относились они к Египту довольно потребительски. Греки же видели в египтянах мудрецов и мастеров, ездили к ним учиться, считая, что они невероятно близки к богам. Это нельзя назвать набожностью в христианском и довольно экзальтированном смысле. Египтяне интегрировали магию и отношения с богами в повседневную жизнь, они буквально жили с богами. Это восхищало греков и порождало определенные идеи, которые транслировались дальше, но в завуалированной форме, и можно условно проследить влияние Египта на Древнюю Грецию и на христианскую религию — формально это все будет заимствовано. Однако прямой связи между Британией и Египтом выявить нельзя.
— Давай зайдем с другой стороны. Для большинства людей Древний Египет — это прежде всего пирамиды, гробницы и саркофаги. В Великобритании сейчас находится богатая коллекция египетских артефактов, и ряд археологических открытий связан с англичанами. Как происходило открытие Египта?
— Египет оставил после себя огромнейшее — и до сих пор недовыкопанное — археологическое наследие. Последний языческий храм закрылся в VI веке нашей эры, был утерян ключ к чтению иероглифов, культура была бы практически забыта, если бы не популяризированные, в том числе британскими археологами более тысячи лет спустя, физические объекты, визуальная эстетика которых оказалась невероятно близка к эстетике западного мира. После падения Рима людям было не до познания: активно строились и рушились империи, было слишком много изменений. Только когда появились и устойчиво сформировались в своих границах первые мусульманские государства, стало возможным изучать древности. Арабские мудрецы пытались расшифровать иероглифы, считая, что ими записаны сакральные магические послания. Потом, в XVI веке, эстафетная палочка перешла к европейскому гегемону. Очень любопытен датированный XVII веком труд об иероглифах, написанный иезуитским монахом Афанасием Кирхером, интеллектуалом и ученым-изобретателем,— манускрипт на две тысячи страниц, который был довольно долго почитаем, но оказался лишь плодом бурного воображения. Гадания продолжались вплоть до 1822 года, пока французский египтолог Жан-Франсуа Шампольон при участии англичанина Томаса Янга не подарил миру заново открытый древний язык.
— Как британцы оказались в Египте?
— В XVII–XVIII веках в Египет отправлялись искатели приключений, и они фактически натыкались в песке на артефакты и памятники архитектуры, которые невозможно увезти с собой, поэтому появились рисунки и описания, пробудившие любопытство широкого круга европейцев. Расцвет Британской империи способствовал сколачиванию состояний, мир стал доступнее для путешественников, и в приключенческие проекты стали вкладываться большие деньги. Но первое систематизированное путешествия за артефактами осуществил Наполеон, который попытался в 1798 году завоевать Египет, служивший Англии воротами в Индию, в то время как Франция хотела установить в этой части материка свое влияние. Наполеон привез с собой в Египет почти 170 ученых, которые должны были документировать все, что увидят. Но Британская империя объединилась с Оттоманской, Наполеон проиграл войну и сбежал, бросив свою армию в Египте. Все, что нашли французские ученые, перешло англичанам — поэтому Розеттский камень находится сейчас в Лондоне. Находки вызвали огромный интерес, и началась настоящая археологическая гонка, в которой участвовали Франция, Германия и Англия. Кстати, самый большой музей по египетскому искусству после Каира находится в Турине, потому что король Сардинии и Пьемонта в то время выкупил у Бернардино Дроветти, французского посла в Египте, его огромную частную коллекцию.
— В Петербурге тоже есть египетские артефакты. Работали ли в тот период в Египте русские ученые?
— В Египте никогда не было русских миссий, которые бы вели раскопки. Скорее всего, многое покупалось, приходило из частных коллекций и в виде дипломатических подарков. Кстати, правительству Египта раскопки часто осложняют жизнь, государство не готово все раскапывать. Например, рядом с Каиром есть огромный культовый город бога Солнца, на котором стоит каирский аэропорт. За древнеегипетское наследие, которым сейчас обладает человечество, надо благодарить западных археологов, несмотря на то что в их адрес сыплется множество обвинений и мемов из серии «Странно, что пирамиды до сих пор не Британском музее». Но именно они научили мир ценить прошлое, а у властей Египта изначально было другое отношение. Интересом к истории своей страны часто пользовался Мухаммед Али-паша, продавая артефакты или делая дипломатические подарки и совершенно не понимая их культурной и художественной ценности. Например, однажды он заявил британцам, что знает, зачем на самом деле им нужна одна из статуй,— дескать, не стоило прикрываться исторической ценностью, так как всем понятно, что камень, из которого она сделана, очень ценный. То есть он продавал за большие деньги качественные стройматериалы.
— Такое варварское отношение царило в Египте до открытия Картером и Карнарвоном гробницы Тутанхамона?
— И после тоже. Египтяне начали испытывать вожделение к собственному прошлому как раз с момента открытия этой гробницы, где были найдены потрясающей красоты изделия. Тутанхамон, сын еретика Эхнатона, был насквозь больным человеком и самым незначительным, марионеточным правителем — он сел на трон в девять лет и умер в девятнадцать. Прославился он благодаря своей гробнице, состоявшей всего из четырех комнат (для сравнения: гробница прославленного Рамсеса II имела 142 комнаты). К моменту начала официальных раскопок гробницы Тутанхамона там не было почти половины ценностей, так как она была уже дважды разграблена — многое, что можно было, условно говоря, положить в мешок, вынесли. Но и того, что осталось, с лихвой хватило, чтобы показать богатство и эстетику Древнего Египта: фантастические одежды, предметы культа и быта, украшения. Все это так естественно легло на эстетику 1920-х годов, что началась египтомания, которая оставила неизгладимый след в западной культуре.
— С открытием гробницы Тутанхамона связаны легенда о проклятии и череда скоропостижных смертей, в том числе и лорда Карнарвона. Как вы к этому относитесь?
— Забавно, что Картер и Карнарвон нашли гробницу в ноябре 1922 года, и в прошлом году по мировым музеям прошел ряд событий, приуроченных к столетию их важного открытия, а годом расшифровки иероглифов считается 1822-й. Если говорить про проклятья, то сейчас очевидно, что гробница была заперта несколько тысяч лет, и воздух внутри был отравлен опасной для жизни плесенью. Некоторые из первых посетителей, имевшие ослабленный иммунитет, включая самого спонсора экспедиции, лорда Карнарвона, значительно пострадали от токсинов, и кое-кто даже умер. Но время вообще было предельно жесткое: люди умирали на ровном месте из-за самых разных болезней — было бы странно это связывать с египетским проклятием. На самом деле грабители во все времена разворовывали гробницы, и нужно было как-то от этого защищаться, поэтому на входе размещался текст проклятия, подробно объясняющий, что случится с людьми, которые тронут вещи покойного.
— Актуальная для Англии история, кстати. Надо на домах такие проклятия писать.
— Проклятия никогда не останавливают любителей наживы. В воровстве и перепродаже артефактов подозревали в том числе самого Картера, и египетские власти на какое-то время запретили ему доступ к его собственной находке. А совсем недавно всплыло письмо столетней давности, написанное Картеру хранителем египетской коллекции в Британском музее Уоллисом Баджем, и там упоминаются артефакты, которые Картер прислал Баджу в благодарность за некие услуги, причем Картер уверял, что они не из гробницы Тутанхамона. Надо заметить, что период и место происхождения артефакта несложно определить по характерным для его «копии» особенностям, и в письме Бадж указывал, что Картер поставил его в очень некрасивую ситуацию, и обещал об этом промолчать, но просил так больше не делать. Из вещей Тутанхамона многое попало в частные коллекции в качестве легального вознаграждения за спонсирование экспедиций, и неучтенные артефакты так и остаются сокрытыми, периодически где-то всплывая.
— Как собиралась коллекция Британского музея? Какая она?
— Сейчас наблюдается тенденция переосмысления прошлого. Экспозиция музея будут видоизменять, следуя политике разнообразия и инклюзивности. Это требование времени, подкрепленное гигантскими инвестициями в десятки миллиардов фунтов в год. Я слышал, что, например, планируется совместить в залах мелкие и крупные артефакты, и это справедливо. Изменения обещают затянуться на десять лет, какие-то комнаты музея закроют. Я боюсь, что увидеть Египет в это время будет непросто, хотя конкретного плана еще никто официально не представил. В коллекции подавляющее количество артефактов было подарено, но некоторые вещи Британский музей купил самостоятельно. В ранний период было много людей, «барыживших» древностями, выкопанными в «зоне беззакония»: правил добычи и перевозки не было, законы, тормозящие вывоз ценностей, появились лишь в конце XIX века и со временем ужесточались. Сейчас из Египта ничего нельзя вывозить. Так вот, коллекция Британского музея весомая и огромная. Экспозиция, которую мы видим,— вершина айсберга, все остальное лежит в подвалах. Коллекцию постоянно пересматривают, и иногда всплывают неучтенные экспонаты, которые по правилам приходится возвращать Египту.
— Звучит как криминальная история.
— Артефакты то и дело кочуют из частных коллекций в музеи, а потом все, что вывезли нелегально, возвращается обратно. Для этого ведутся отдельные расследования, сверяются документы. Недавно, кстати, в Британском музее всплыла скандальная история одного сотрудника, более тридцати лет заведовавшего греко-римской коллекцией. Оказалось, что он торговал незадокументированными артефактами через простейшие трейдинговые площадки. И вскрылось это, потому что он забыл отвязать свой персональный твиттер-аккаунт от аккаунтов, через которые продавал артефакты. Его уволили, но «осадочек остался». Выходит, что процессы продажи и покупки у таких монстров, как Британский музей, пущены на самотек, что способствует мошенничеству, прикрывающемуся именем и репутацией музея. Отсюда вытекает идея черного рынка, основанного на вполне официальных рельсах.
— И все разлетается по частным коллекциям?
— Есть люди, которые легально приобретают какие-то вещи, может быть даже через аукционы «Сотбис» и «Кристис», но это значит большую стоимость лота и высокий процент. Отсюда идут перепродажи и потенциальный вектор к людям, которые копают и кладут себе в карман то, что можно сбыть в открытую. В этот момент важной становится работа музейных экспертов, которые способны вычислить преступную цепочку и вернуть какие-то артефакты в музей или Египет. Но если ты знаешь интересующихся людей, которые готовы платить, то сбыть легко, рынок огромен, и непосредственно в музеи попадает лишь незначительная его часть.
— Можно ли сказать, что в этом и заключается основной риск инвестиций в древности?
— Это очень специфическая вещь. Не сравнить с художественным рынком, где задействовано намного больше людей. Чтобы вкладываться в древние цивилизации, нужно прежде всего очертить интерес в этой области и быть реально меценатом, а не богатым мещанином. Чтобы покупать дорогие и знаменитые картины, например Пикассо или Моне, совсем не обязательно разбираться в искусстве, это про деньги и понты. А для того, чтобы потратить деньги на древнеегипетские артефакты, необходимо иметь другой уровень сознания и понимать, где подлинные вещи, а где подделка. Соответственно, официальный рынок не очень ликвидный и специфический.
— Что происходит на черном рынке?
— Я там никогда не был, но предполагаю, что для узкой прослойки ценителей там будет намного больше интересных вещей. Если верить официально озвученной цифре — 5 млрд долларов в год,— то это отдельное королевство, где можно заказать и купить все что угодно. Повторюсь, если инвестировать, то это очень узкая ниша. Я однажды был на аукционе «Сотбис», где с молотка продавали невероятно любопытное наследство, оставленное одной почившей семейной парой их потомкам. Всплывало много интересных артефактов, в основном из Йемена и немного из Египта. Выяснилось, что продавцами были наследники богатого французского бизнесмена родом из Йемена. По закону, если коллекция дорогая и оценивается, например, в 100 млн, нужно заплатить 40 млн налогов, от уплаты которых не спасает даже дарственная. И если таких денег нет, приходится распродавать коллекцию, чтобы хотя бы заплатить те же налоги. В итоге музеи пополняют закрома благодаря смертям или разводам коллекционеров.
— Как изучение Египта повлияло на вашу повседневную жизнь? Что из этой концепции мира вы позаимствовали для себя?
— Египет стал частью меня. Даже квартира, в которой я сейчас живу, принадлежала когда-то человеку, имевшему бизнес в Египте, но это отдельная история. Мне очень близко язычество и полифония понятий, которая была у древних египтян, подход к миру как к сложному организму. Осознание этого позволяет мне, как древним египтянам, уложить у себя в голове противоречия нашего мира, не впадая в обобщения, оставаясь в ментальном здравии и справляясь с психозом, в котором мы сейчас живем. Чем больше я читаю про Древний Египет, тем больше их отношение к мирозданию — принятие его во всей красе и ужасе — позволяет мне просто жить дальше.
Немного Древнего Египта в Лондоне (не считая Британского музея): рекомендации Игоря Селиванова
Игла Клеопатры
3500-летний обелиск фараона Тутмоса III находится недалеко от станции Embankment и является одним из самых древних памятников во всем Лондоне. В 1819 году его подарили Великобритании в знак признательности за ее участие в отражении наполеоновского вторжения, однако транспортировка 200-тонного артефакта оказалась дорогостоящей и сложной задачей. Только спустя шестьдесят лет, когда владелец земли в Александрии, на которой лежал обелиск, сказал, что собирается распилить его на стройматериалы, британцы нашли деньги. Они построили для транспортировки обелиска специальный огромный железный контейнер в форме огромной сигары. Когда судно под названием «Ольга» буксировало этот контейнер, началась буря, и шесть человек погибли, пытаясь спасти артефакт. Обелиск все же доплыл до Лондона, а имена погибших матросов увековечены на мемориальной доске рядом с памятником.
Львиная голова богини Сехмет
Вход в аукционный дом «Сотбис» охраняется 3500-летней гранодиоритовой головой Сехмет, богини божественного гнева и катаклизмов,— ровесницей Иглы Клеопатры. Существует несколько мифов о том, как этот памятник оказался у аукционного дома, но реальность еще забавнее: как ни иронично, ни один человек в организации, которая специализируется на артефактах, не может ответить, как Сехмет оказалась при входе в «Сотбис». Не иначе, как сама решила оказать покровительство и замерла на страже.
Сигаретная фабрика «Каррерас»
Сигаретная фабрика «Каррерас» возле станции метро Mornington Crescent была построена российско-еврейским филантропом Бернардом Бароном в 1926 году, через четыре года после открытия гробницы Тутанхамона, на волне египтомании. Здание имитирует эстетику египетских табачных компаний, которые на тот момент доминировали на рынке. Здесь есть колоссальные египетские колонны из папируса, а вход охраняют две гигантских изваяния богини-кошки Бастет. Согласно документам, здание должно было называться Bast House — «Дом Баст», но от этой идеи отказались из-за созвучия с английским ругательством «bastard» («ублюдок»).
Хайгейтское кладбище
В самой старой части Хайгейтского кладбища находятся Egyptian Avenue и Archway. Они были построены в 1839 году. Арка фланкирована двумя обелисками и четырьмя колоннами в виде закрытого лотоса — это манифестация египтомании, охватившей Англию через несколько лет после расшифровки иероглифов и потрясающих выставок египетских артефактов, добытых Бельцони. Стивен Гири, архитектор этой части кладбища, не был египтологом и использовал как образец для подражания здание Egyptian Hall на Пиккадилли (снесено в 1904 году).
