Спонсорская программа (Homes for Ukraine), которая была введена в действие 18 марта 2022 года, была беспрецедентным в иммиграционной политике Британии шагом поддержки пострадавшего в ходе войны населения Украины. Из 201 400 украинцев, въехавших в страну на июнь 2023 года, 70% смогли это сделать именно благодаря этой программе. 

«Коммерсантъ UK» уже писал о том, с какими трудностями сталкивались украинцы, переехавшие к спонсорам в самом начале, а также рассказывал, как развивалась ситуация спустя год. В этом материале — частные истории беженцев и спонсоров, которые позволяют подвести итоги этой программы и представить дальнейшие перспективы эмигрантов поневоле. 

Что говорят беженцы

«Если человек заинтересован в серьезной работе или учебе изнутри страны, это сложно жуть как (выражаясь цензурно)»

Рассказывает Марина Мурлян, предприниматель, соискатель степени PhD (только что окончила местный MBA). Приехала в Великобританию весной 2022 года с родителями и двумя детьми — школьного и студенческого возраста. Марина уже делилась с нами сложностями, с которыми сталкивались украинцы год назад.

Ничего серьезного

Перспективы наши туманны, и это самое сложное, наверное. К остальному за это время мы уже адаптировались, и первичного шока и растерянности больше нет. Перспектива же перейти на рабочую визу заманчива, но, когда начинаешь узнавать нюансы и все взвешиваешь, понимаешь, что финансово не вытянешь эти десять лет до получения ПМЖ. Мы стремимся в Великобританию из-за детей, а на рабочей визе ты автоматически лишаешься всех пособий и поддержки, возможности претендовать на государственное жилье, и если ребенок становится студентом, то колледж или университет становится платным, при этом уже по категории иностранных студентов. Конечно, мы все очень хотим найти хорошо оплачиваемую работу. Мечтаем. Но реальность другая, потому что 99% приехавших — женщины с детьми, и уже только этот факт сам по себе накладывает специфические ограничения. Без государственной поддержи просто не выжить.

Для работодателей и лендлордов проблема заключается в том числе в том, что визы украинцам выдают на ограниченный срок, и неизвестно, продлят ли их потом. То есть о серьезных контрактах и речи быть не может. Особенно сильно это ударило по студентам, потому что часть вузов, которые были готовы финансировать студентов, отказали как раз из-за того, что виза короче срока обучения, соответственно, есть риск, что студент не сможет закончить образование, так как не сможет оплачивать его в дальнейшем. Я благодаря студенческому займу получила MBA, но тоже столкнулась с тем, что, несмотря на огромный опыт работы и на знания, по серьезным менеджерским позициям мой тип визы работодателей не устраивает: они исходят из того, что сотрудник проработает как минимум два-три года, а у меня остается 18 месяцев после продления. То есть теоретически работодатели заинтересованы, на собеседования я хожу, но, поскольку в моей такой нестабильности есть определенные риски для их бизнеса, им проще меня не нанимать. Что будет потом, ничего не известно. Впоследствии я подумываю перейти на визу талантов, поэтому так активно сейчас ищу PhD.

Самостоятельность невозможна

Самостоятельности хочется всем, но получается плохо, так как, например, при переходе на рабочую визу никто тебе с жильем помогать не будет, нужно будет вносить предоплату на год вперед, а у каких беженцев есть столько денег? Мы не говорим сейчас про финансово обеспеченных людей — их единицы, у них и их семей нет проблем, уже давно все организовано. Поэтому рабочая виза интересна только тем беженцам, кто приезжает без детей или с уже хорошо функционирующим международным своим бизнесом. Есть постдипломная виза Graduate, которая стоит около 3 тыс. фунтов в год, но по новым условиям я с этой визой не могу оставить с собой ребенка. Получается, что, если человек заинтересован в серьезной работе или учебе изнутри страны, это сложно жуть как (выражаясь цензурно). Я не знаю ни одного украинского беженца здесь, который смог бы устроиться прямо на хорошую работу. Самая лучшая позиция, которую я встречала,— помощник менеджера. А за эти два года ты уже потерял в квалификации, особенно если ты все время моешь посуду или убираешь. Неважно, кем ты работал до этого. У меня есть знакомая — директор агрегаторного завода, которого больше нет. Так вот, она в Англии на кухне уже два года как моет посуду. И даже ни на что не надеется. И таких много. Потому что большая часть оказавшихся тут женщин имеет достаточный опыт и образование. Сам факт, что надо было заполнить анкеты, пройти собеседования со спонсорами, говорит о том, что в Великобританию изначально на входе шел отбор людей. Но в профессиональном плане все становятся заложниками даже не языка — детей.

С жильем есть ряд положительных изменений. Муниципалитет может выступать гарантом, но не все владельцы жилья на это идут, так как гарантия государства носит ограниченный характер. Самый лучший вариант — если спонсор, с которым ты живешь, готов выступить пожизненным твоим гарантом: тогда можно арендовать жилье частным образом. Далеко не все спонсоры готовы выступать гарантом. Есть случаи, когда, например, люди уже год снимают жилье сами, частным образом, и надо продлевать контракт, а хозяин жилья, чаще всего через агентство, говорит, что без гаранта продления не будет. Спонсоры в свою очередь говорят, что на всю жизнь они на такое не подписывались. А дальше уже можно обращаться за социальным жильем, но это лотерея, которая зависит от графства: где больше жилого фонда, где меньше.

Пенсионный парадокс

У пенсионеров тоже есть свои сложности. В моей семье папа пенсионного возраста, а мама предпенсионного, однако физически папа может работать, а мама нет. При этом папе не полагается никаких пособий, потому что мама еще не на пенсии, а ее болезни здесь не считаются инвалидностью. Но на физической работе она находиться не может, а в офис ее никто не берет, потому что нет знания языка. Соответственно, мама нормальную работу не может найти и волонтерит в благотворительном магазине — и даже эту позицию помогло найти местное сообщество. В итоге семью содержит на минимальный оклад папа, которому 68 лет, и никакой поддержки родителям не полагается. Спасибо, правда, дали отдельное социальное жилье в специальном доме для пожилых людей. Кстати, прежде чем мы нашли для папы работу в прачечной, прошли около сорока компаний. Увы, но в таком возрасте никому люди не нужны. Он очень устает, труд физический и тяжелый, это сказывается на здоровье. Если бы он не работал, то мама бы получала Universal Credit в размере 525 фунтов на двоих, а у них только счета за квартиру 400 фунтов и сама квартира 890, то есть жить было бы не на что, еду приходилось бы брать в благотворительном банке еды. Пособие на оплату жилья им не полагается, потому что теоретически папа пенсионер и должен относиться к пенсионному фонду. Представители муниципалитета сами лично ходили разбираться в этом вопросе в центр занятости населения (Job Centre) и были удивлены, что все действительно правильно посчитано. Оказывается, плохо тут быть пенсионером, когда у тебя есть вторая половина не пенсионного возраста. Безусловно, самый удобный вариант — жить у спонсора, потому что у него за жилье не платишь и денег остается в наличии, наверное, как у среднестатистического британца после выплаты всех счетов. Но если ты живешь не у спонсора, то зарплаты не хватает даже чтобы покрывать базовые расходы.

Без перемен

Я бы сказала, что сложности остаются практически такие же, как и были год назад. Просто мы привыкли. В лучшую сторону изменился жилищный вопрос в тех регионах, где украинцам стали давать социальное жилье. Например, в Бакингемшире для этого есть отдельная программа, плюс сейчас люди подучили английский, и муниципалитет проводит для них семинары, встречи, помогает с написанием резюме и поиском работы.

Мы не можем предположить, как изменится ситуация в самой Украине. Кто-то ждет, когда можно будет вернуться домой, кто-то возвращается уже сейчас, а кому-то уже некуда возвращаться. Президент Владимир Зеленский агитирует украинцев возвращаться, потому что надо отстраивать страну, возрождать экономику — для этого особенно актуальны будут небольшие компании и предприятия. При этом он вообще не учитывает безопасность и не гарантирует ее не только взрослым украинцам, но и их детям при возвращении в Украину. Дети школьного возраста сейчас помимо британских школ продолжают онлайн-занятия в украинских. При возвращении без украинского компонента в аттестате довольно сложно будет адаптировать ребенка и построить ему маршрут дальнейшего обучения. Все эти планы сами по себе хорошие, но, опять-таки, есть нюансы, часто такие, что озвучивать их совершенно не хочется. В общем, очередная неопределенность.

Вся сила в волонтерах

В целом помощи и поддержки сейчас в разы стало меньше. Если раньше украинцев приравнивали к беженцам и украинские дети при поступлении в колледжи и вузы могли воспользоваться фондами для незащищенных групп населения, то сейчас это не учитывается. Но спасибо, что остается стандартная система студенческих кредитов. Хотя если мама сама беженец, то ребенку, естественно, не хватает денег даже на покрытие жилья — максимум на еду, то есть как минимум 35 часов украинский студент должен работать, чтобы содержать себя. Есть ряд заведений, которые делают отдельную программу для украинских студентов, но их два или три на всю страну, а в остальные вузы принимают на общих основаниях, как британцев. Украинский тренд прошел, льготы закончились.

Если бы не волонтеры, которые продолжают поддерживать, украинцам бы пришлось очень несладко. В вопросах с центрами занятости, пособиями, школами, врачами и т. д. без волонтеров, которые понимают, что нужно делать, разобраться невозможно. Когда нет денег, чтобы решать проблемы, и ты скован в языке, это момент выживания. Любая проблема может решиться только при участии волонтера. Например, мой ребенок учился в другом городе и снимал жилье, в итоге агентство не хотело возвращать нам депозит. И дело тянулось долго и мучительно, пока волонтеры не написали юридическую претензию. Деньги вернули. Может ли украинец, у которого проблемы с финансами, языком и знанием законов, решить ситуацию? Конечно же, нет. Моей подруге пять месяцев государство не платило пособие на жилье. Она при этом работает 45 часов в неделю за минимальную зарплату, посещает центр занятости, пишет туда письма, но в ответ тишина. За вычетом налогов ее зарплата составляет 1450 фунтов. Квартира стоит 1290 — это самое дешевое жилье на рынке; 450 фунтов составляют счета. То есть ей не хватает денег покрыть даже основные расходы, еду приходится брать в банке еды. В итоге, работая на тяжелой работе, она не способна содержать себя и ребенка. И непонятно, сколько бы это продолжалось, если бы не вмешался волонтер, который буквально устроил разнос в Job Centre. Если честно, это такая странная организация, которая призвана вроде бы помогать, но по факту им совершенно все равно на тебя и твои проблемы. Закон есть, но дальше уже надо знать, к какому месту его прикладывать. Все держится на волонтерах.

Невозможно все учесть

Невозможно учесть все нюансы. Это как с украинскими машинами получилось («Коммерсантъ UK» уже писал, что в сентябре 2022 года разрешение на перемещение на машинах с украинскими номерами по территории Великобритании было отозвано, надо было растаможивать и перерегистрировать машины, что по ряду причин сделать было нереально): хотели как лучше, но не учли законодательство Украины. Теперь вопрос решился, ездить на украинских машинах можно, главное — пройти техосмотр и купить страховку. А дальше начинается само интересное: номера Украины в базе страховых компаний не пробиваются, приходится покупать европейскую грин-карту, и техосмотр по той же причине в состоянии сделать далеко не каждая автомастерская. Мне пришлось штук восемь обзвонить, пока я нашла компанию, способную внести меня в базу. Но если честно, по сравнению со всем остальным это такие мелочи!

«Я вижу, что здесь можно жить, если хорошо зарабатывать»

Рассказывает Анна, стилист. Выехала из Киева с дочкой и мамой к троюродной сестре (муж, папа и брат остались там), жила у спонсоров-англичан в отдельном доме на территории поместья (ее историю можно прочитать тут).

Как все сложилось

Мы полтора года прожили у спонсора. Потом у него пришло время перестраивать дом, и мы стали искать жилье. Гарантом выступил муниципалитет, что оказалось довольно бесполезным, так как у хозяев жилья этот момент вызывает отторжение и недоверие. В итоге помогли друзья: они взяли ответственность на себя, и нам удалось снять жилье, которое муниципалитет помогает оплачивать.

С работой все было неплохо, больше года я проработала в салоне красоты по специальности, но потом пришлось уйти, потому что не на все услуги, которые я предоставляю, мне продлили лицензию. Теперь я продолжаю с ними сотрудничать в качестве приглашенного мастера. Постоянную работу в салонах я ищу, но есть сложности, в том числе у меня с зимы выявились серьезные проблемы со здоровьем. Я стараюсь все свои силы направить на восстановление и в основном занимаюсь организацией лечения: добиться чего-то от местной системы здравоохранения невероятно сложно.

Дочь перешла в старшую школу, и ей это далось трудно. Дело даже не в языке, как раз английский она осваивает очень быстро. В старшей школе отношение к детям уже совсем другое, очень много ограничений, а поскольку она воспитывалась совсем в другой стране и системе, ей сложно смириться с таким положением вещей.

Где-то раз в полгода мы бываем в Украине, чтобы встретиться с папой, а заодно и на медицинские обследования поспасть, потому что здесь это просто невозможно сделать.

Планы на будущее

Планы я никакие не строю, потому что, когда муж не рядом, мне сложно представить себе наше будущее. За это время стало понятно, что Великобритания как страна для жизни мне не нравится. Здесь в целом трудно жить, а еще и погода мрачная и холодная. Единственное, что меня держит,— это то, что государство действительно помогает таким одиноким мамам, как я, плюс появился хороший круг друзей. В целом жить можно, нет просто удовольствия от жизни. В Украине, работая по своей специальности, я могла многое себе позволить: лечение, косметологические процедуры, шопинг, отдых, развлечения. Сейчас все сильно упирается в деньги, и я ничего лишнего не могу себе позволить. Когда сам арендуешь жилье, затраты своем другие, плюс машина забирает деньги. Денег не хватает: транспорт дорогой, в Лондон не наездишься, услуги дорогие, местные рестораны невкусные... Эмоциональное состояние мое довольно грустное. Я говорю честно, как есть. Хочется в теплую страну. В Испанию...

Поддержка есть

Я вижу, что здесь можно жить, если хорошо зарабатывать. Тогда можно просто выезжать в отпуск в теплые страны каждые три месяца. Но мне для этого не хватает английского. Мой уровень языка не настолько сильно улучшился: я беру онлайн-уроки, но все равно общаюсь на базовом разговорном уровне. Клиенты у меня в основном русскоговорящие, поэтому такого большого прогресса в языке нет. Но я продолжаю заниматься и уже гораздо больше понимаю, просто прогресс очень медленный. В целом я не могу жаловаться на то, как приняла меня Британия. Я довольна и очень благодарна этой стране, потому что поддержка действительно огромная. Я знаю, что еще Германия хорошо поддерживает, а остальные страны уже не так. Я рада, что попала сюда и могу жить с ребенком и относительно неплохо себя чувствовать. Это однозначно лучше, чем жить в войне.

Что говорят спонсоры

«Эти люди уехали из войны, все бросили, а я еще буду раздражаться, что они не туда поставили масленку?»

Рассказывает Жанна Макмиллен, мама четырех детей, гид и основатель London Culture Walks, продюсер благотворительных концертов.

Смирение и принятие

Мои впечатления от спонсорства самые позитивные. За два года наша семья побывала спонсорами у разных людей. 1 мая 2022 года к нам приехали из Украины две молодые женщины. Наша идея была, что люди приезжают где-то на полгода, учат английский, встают на ноги и уже сами дальше устраивают свою жизнь. Но мы не ставили жестких рамок. У нас большая семья и большой дом, был даже момент, когда наши подопечные пересекались, потому что в тот же момент приезжали из Украины члены нашей семьи. Это, конечно, был сумасшедший дом с точки зрения организации и функционирования быта, но это было в самом начале военных действий, когда у всех была паника. Потом родственники — бабушка, мама и внук — вернулись обратно, потому что у них там остался воюющий сын, муж и папа, которого они хотят видеть хотя бы в редкие отлучки.

Последняя девочка-беженка живет у нас уже год. И мы совсем не торопимся ее выпроваживать, потому что она стала членом нашей семьи, и мы настолько ее любим, что от мысли, что ей придется когда-нибудь от нас уехать, становится грустно. И я думаю, что надо было пройти через несколько семей, чтобы нам встретился вот такой идеальный вариант. Между нами совсем нет напряга, и на нее можно положиться, мы выручаем ее, а она в каких-то бытовых моментах нас.

Бытовая ерунда

Сочетание в быту, конечно, важно, потому что основные разногласия происходят именно на бытовой почве. Но даже когда с жильцами не все было идеально, я спускалась на кухню, где мне что-то там не нравилось, и всегда себе говорила: эти люди уехали из войны, они все бросили, а я еще буду раздражаться, что они не туда поставили масленку? Ну это же такая ерунда, которая к тому же для них может играть гораздо большую роль, чем для меня.

Многие беженцы, кстати, говорят, что им все время хочется что-то постирать — может, это такой защитный механизм? Мне постоянно приходилось объяснять, что машина должна быть полная, прежде чем ее запускать. Но, опять-таки, это такие мелочи, просто надо себя фильтровать, что я регулярно и делала, и лично меня это не напрягало. Но у меня достаточно большой дом, мы не сидим друг у друга на голове, старшие дети уехали, и места хватает.

Чат спонсоров, чат беженцев

У нас есть чат спонсоров — мы общаемся, делимся своими историями, опытом. Большинство беженцев уже съехали, встали на ноги, сами снимают жилье, хотя это невероятно сложно. Я знаю очень много людей, не только спонсоров, но и самих украинцев, потому что мои экскурсии по Лондону для них бесплатные, и я все время расспрашиваю их, чтобы понять, как складываются их судьба в Великобритании. Из тех, кого я знаю, половина живет у спонсоров, а половина уже съехала, но не знаю, насколько эта выборка отражает реальную картину.

В целом у беженцев ситуация не стала кардинально лучше, потому что за эти два года не построили же жилье в большом количестве, просто люди стали больше разбираться в том, как что тут устроено. Очень много поддержки в целом от людей и от организаций, которые помогают украинцам. Я думаю, что стало проще всем, просто потому что стало больше информации. Но я знаю, что некоторые до сих пор живут во временном жилье, в довольно непростых условиях. При этом есть еще люди, которые пытаются выезжать с территории Украины в Великобританию, но сейчас стало сложно найти спонсоров. Есть в «Фейсбуке» хорошая группа Sunflower Sisters for Ukraine — ее два года назад организовали английские женщины, чтобы соединять спонсоров и беженцев. Сейчас в этой группе часто мелькают объявления от людей, которые остаются без жилья и ищут спонсоров. Историй много, людей много, и первые и вторые очень разные. У хостов меняются ситуации. У наших соседей, например, сначала была прекрасная девочка-беженка, они ее любили и заботились, потом она встала на ноги и уехала. На ее место приехал ее брат, которого с трудом вывезли из Украины. Ему было нужно время прийти в себя и освоиться. Сейчас семье нужна его комната в связи с изменившимися обстоятельствами, но понятно, что 18-летнему парню сложнее быстро стать самостоятельным, чем его 26-летней сестре. Поэтому, несмотря на то что семье очень нужно вернуть его комнату в свое распоряжение, никто его на улицу выставлять не собирается. Рассматривают разные варианты. Я считаю, что те люди, которые нашли в себе силы и открыли дом, отдали свои комнатушки, сделали, безусловно, большое дело. Благодаря волонтерству и спонсорству я познакомилась с огромным количеством невероятных людей, отзывчивых, инициативных и креативных.

Ремарка

Интересное наблюдение (мое личное), что в нашем районе, в Пиннере, половина спонсоров — это люди, родители которых приехали сюда детьми-беженцами во время нацизма из Германии, Голландии, Чехии или бабушки-дедушки которых были приемной семьей для беженцев. Кстати, одна семья спонсоров, глава которой Малколм Даффи — писатель, имела очень позитивный опыт жизни с украинцами, и их приемная семья из Харькова уже живет самостоятельно. Этот опыт вдохновил Малколма на написание книги Seven Million Sunflowers. Она очень актуальная и продается на «Амазоне» — я рекомендую ее всем почитать, там много моментов про разницу менталитетов и ее преодоление.

Я лично считаю, что спонсор не просто предоставляет жилье, его роль гораздо больше. Наша подопечная не только стала членом семьи — мы стараемся показать ей возможности этой страны. Мой муж, актер любительского театра, пригласил ее на прослушивание на будущий спектакль, и они оба получили роль, что очень непросто, потому что желающих много. И у нас дома теперь репетиционная комната театра. На самом деле не обязательно становиться спонсором. Любой человек может помочь, и не только деньгами или вещами и лекарствами. В любом районе есть группы украинских беженцев. Спросите, что им нужно. Кому-то помочь с английским или детям с домашним заданием, посоветовать, проконсультировать, просто поговорить иногда. Любой человек может протянуть руку помощи. У каждого есть ресурс и возможность им поделиться — я в этом абсолютна уверена.

«Коммерсантъ UK» благодарит всех, кто поделился с нами своей историей, и желает им успешной адаптации в Британии.

Продолжение следует.