В преддверии похорон самого долгоправящего британского монарха «Коммерсантъ UK» попросил прокомментировать это важнейшее для Британии событие людей, для которых Елизавета II была не просто общественной фигурой, но и объектом для исследования.
Ксения Маркова, специалист по европейскому светскому этикету, член Национальной ассоциации специалистов по протоколу (НАСП), автор книг «Европейский этикет. Беседы о хороших манерах и тонкостях поведения в обществе» и «Этикет, традиции и история романтических отношений», создатель блога Etiquette748:
— Что ж, неизбежное случилось, и ушла целая эпоха... Мне бесконечно жаль. Как и многим, наверное, мне казалось, что эта истинная леди в лучшем понимании этого слова будет жить вечно. После смерти герцога Эдинбургского в апреле прошлого года Ее Величество, к сожалению, заметно сдала, много полномочий было передано членам королевской семьи, но — только вдумайтесь! — еще за два дня до кончины королева исполняла свои обязанности, принимала очередного премьер-министра. Стояла на своих ногах и поддерживала беседу. Это называется — до последнего дня, не так ли? Разве это не заслуживает восхищения и бесконечного уважения?
Елизавета была на троне дольше многих. Ее правление пришлось на очень тяжелые для Европы времена — что говорить, огромное количество монархий распалось в революционном XX веке. Наверное, только мудрый и острожный правитель мог пройти через все трудности, от государственных до семейных, с высоко поднятой головой и не уронив своего достоинства и безупречного воспитания.
Прощайте, ваше величество! Лично я буду очень скучать.
И пусть будет легким ваш путь…
Валерий Аджиев, главный научный сотрудник факультета медиа и коммуникаций Университета Борнмута (Великобритания):
— Подобно подавляющему большинству жителей Великобритании, я не представляю себе страны без королевы. Она была на троне семьдесят лет и стала просто символом нации, буквально вошла в плоть и кровь, в сознание многих людей. Как монарх, она была практически идеальным держателем своего статуса, не политического, а общечеловеческого — при том, что при ней королевский двор функционировал как хорошо отлаженная машина (недаром его называли корпорацией, The Firm) и она сама всю жизнь неустанно работала. За два дня до смерти она лично приняла отставку Бориса Джонсона и встретилась с новым премьер-министром Лиз Трасс, назначив ее на должность. Это был такой заключительный акт правления. На совместных фотографиях с Трасс она выглядит очень хрупкой. Нельзя назвать ее уход шоком: возраст был очень солидным, а ее здоровье за последнее время значительно ухудшилось. Но все равно практически все граждане Великобритании грустят и печалятся в связи с кончиной королевы, которая была с ними так долго.
Михаил Казиник, искусствовед, музыкант, писатель, поэт, философ и режиссер:
— Для меня вся моя жизнь была так или иначе связана с годами правления королевы: я родился в 1951 году, а она взошла на трон в 1952-м. Сменялись президенты и генеральные секретари, диктаторы и либералы, наступали оттепели и заморозки, шли войны (агрессия и отупение), но есть незыблемые ценности, и в моей жизни таковой было существование Елизаветы II. Почему? На земле много несправедливости, иногда кажется, что человечество несовершенно, что оно еще не сформировалось и готово уничтожить само себя. Но... Это «но» — есть и будет Бах, Моцарт, Шекспир, Мольер и Байрон. И вот существование Елизаветы II — то же самое. Она в ХХ веке (и даже ХХI) воплотила в жизнь сказку о доброй королеве, кристально чистой, тонкой, естественной. Есть фотография, где она сидит за фортепьяно... Когда я на нее смотрю — в разные годы жизни,— мне кажется, что природа сотворила с королевой чудо: она не менялась, то есть и в старости она не была старой. Она так и умерла, оставшись в памяти миниатюрной стройной женщиной с тончайшими чертами лица. Королева была одним из воплощений совести (многие называют воплощением совести Далай-ламу, но мне, как европейцу, Елизавета II ближе), потому что елизаветинская эпоха, которая ушла, символизирует собой чистую совесть и свет. И несмотря на то, что на долю королевы выпало множество испытаний, она осталась символом высшей, чистой Британии. Даже ее смерть в Шотландии — для меня это замки, скальды, добрые и старинные традиции (как писал Осип Мандельштам: «Я не слыхал рассказов Оссиана, / Не пробовал старинного вина; / Зачем же мне мерещится поляна, / Шотландии кровавая луна?»), и она ушла там, в сказочном замке, и для меня это тоже символично.
У меня сейчас возникло сиротское чувство. Идут военные действия, происходит масса других трагических событий, которые хочется прекратить, а вот жизнь королевы не хочется прерывать. Возможно, это звучит эгоистично, но хочется, чтобы она жила и была в этом мире и не уходила раньше меня. Для меня культура — наивысшее проявление человеческой жизни; так вот, ушла какая-то важная ее часть.
Ксения Дьякова-Тиноку, главный редактор «Коммерсанта UK»:
— В силу профессии я слежу за британскими новостями в режиме нон-стоп и могу сказать, что королева была одним из лучших ньюсмейкеров, которого нам будет не хватать. И дело даже не только в ее статусе монарха и фотогеничности. За эти десятилетия страну и мир много раз потрясывало, а технологии радикально изменили то, как мы одеваемся, выглядим, общаемся и даже стареем. А Елизавета II, ее нарядные шляпки, костюмы и платья, ее старомодные туфли, ее игрушечные корги почти не менялись последние лет тридцать, и на этом бурном, тревожном фоне из ее постоянства рождался мощный психотерапевтический эффект, иллюзия хоть какой-то стабильности.
А еще для меня были загадкой неизменное достоинство и удивительное самообладание королевы, ведь не всегда ее дети (да и внуки) ее радовали. Никто ведь не знает, что думала и чувствовала Елизавета II на самом деле. Это считывалось легко только в случае с ее мужем, принцем Филиппом: всем было понятно, что этого человека она любила беззаветно и всепрощенчески. Уже давно немодно жить, как жила королева,— по расписанию, подчиняясь долгу и регламенту. Личное счастье, которое, к примеру, выбрал ее дядя Эдвард или ее внук Гарри, кажется более понятным выбором. Возможно, секрет самообладания королевы в том, что оно, это счастье, у нее тоже было, глубоко таимое, как драгоценность. И это тоже такой недостижимый идеал — когда служение великой идее при абсолютной публичности не лишает тебя радости быть просто женой, матерью, бабушкой и прабабушкой.
Татьяна Власюк, лондонский гид, искусствовед, основатель проекта «Арт-прогулки по Лондону»:
— Это действительно чудо, что в нашем глубоко циничном мире, движимом деньгами и амбициями отдельных людей (это стало особенно заметно в информационную эпоху) благодаря ей сохранился институт британской монархии, который показывает образец служения людям и исполнения долга. На родине все это время один сомнительный лидер сменял другого, над нами проводили бесконечные социальные эксперименты: то долго заставляли жить в большом детском саду, то резко выгнали на холод, а сейчас опять конструируют очередную идеологию. Но я всегда знала, что где-то за морем жила прекрасная королева, которая любила и жалела свой народ, заботилась о нем и давала утешение,— это стало точкой притяжения для меня и, я уверена, для многих из нас, в итоге оказавшихся в Британии. Королева оказалась не вечной, как бы нам этого ни хотелось, последнее время тяжело болела и редко показывалась на публике. Ее уход был ожидаемым и неожиданным одновременно. И всего за два дня до смерти, она встала с больничной кровати, превозмогая себя, такая маленькая, с черными от капельниц руками, чтобы поручить новому премьеру Лиз Трасс сформировать правительство. Таким образом она спасла свою страну еще раз, на этот раз — от кризиса безвластия. Это большая потеря, и я скорблю со всем британским народом в эти дни.
